Design books

Рисование наоборот позволяет вам меньше беспокоиться о линиях и больше о смысле, формах и тоне. Примеры, взятые для иллюстрации этого упражнения, были выполнены с помощью либо угля, либо порошкообразного графита, который для изменения тона стирался, соскабливался или же с него снимался верхний слой. В каком-то смысле этот процесс связан с упражнением по перенесению текстуры на бумагу, которое было описано ранее. Чтобы рисовать ластиком, используйте кусок прессованного угля или кистью нанесите на лист бумаги графитовый порошок [01]. Перед тем как начать, обратите внимание на то, ровно ли окрашен лист или вам необходимо внести коррективы. Рукой, бумажным полотенцем или кусочком бархатистой ткани равномерно распределите уголь [02]. Важно экспериментировать с инструментами, поскольку вы должны понять, какое их сочетание подходит вам больше всего. Для изменения тона используйте стирательную резинку Pink Pearl, виниловый ластик или мягкую стирательную резинку. Чтобы получить различную насыщенность цвета ваших объектов, меняйте нажим. Другими инструментами для осветления фона могут стать палочки для растушевки, бритвенные лезвия, металлическая губка, грубая наждачная бумага и электрический ластик.



ЛЕЗЛИ РУБИН-КУНДА

[03] Лезли Рубин-Кунда родилась в Канаде, а теперь работает в Израиле. Она делает работы, которые связывает общая направленность «структурирование и надстраивание обыденного». Ее работа Drawing in an Empty Space («Рисование в пустом пространстве»), приведенная здесь, выполнена с помощью природного угля на стенах галереи киббуца Нахшон (Израиль). Рубин-Кунда использует рисование наоборот, чтобы показать «трещины и дырки от гвоздей, отшелушивающиеся слои краски и невидимые паутины», которые возникают на поверхности стены. Многие из работ художницы, выполненных методом рисования наоборот, включены в ее последнюю книгу «Walls i have known… and marked… and drawn on… and incised into… and erased…» («Стены, которые я узнала… и пометила… и на которых рисовала… и на которых что-то вырезала… и удалила следы…»).



[04] Работа Рубин-Кунды под названием The Consolation of Philosophy 2 («Утешение философией 2») относится к серии рисунков по книге о классической западной философии. Она использует графит и растирает его по всей поверхности книги, посвященной гегелевским размышлениям. Работы развешены на стене так, что создается эффект сетки. Она говорит, что рисунки с «сухим систематично нанесенным слоем, под которым иногда проявляется порой разрушительный текст», контрастируют с «печатью хаоса, колебаниями и динамикой».



ДЕБОРА ЗЛОТСКИ

[05] Художница из Нью-Йорка Дебора Злотски в своих работах тоже прибегает к рисованию наоборот. Ее небольшие иллюстрации Hunnyschneckle («Ханнишнекл») [а] и Vilosopher («Вилософер») [b], каждая из которых размером около 13 × 18 см, обладают мощным визуальным воздействием. Для Злотски мягкость тонов рисунка соответствует воспроизводимым формам. Она говорит, что порошкообразный графит «бесконечно податлив», поскольку его можно рассыпать, им можно рисовать, на него можно дуть, его можно стирать, соскабливать и размазывать. Злотски использует множество инструментов, чтобы создать тон, который позволит возникнуть изображаемой ею форме. «Мне рисование наоборот, или субтрактивная работа, больше напоминает лепку или роспись, нежели рисование», — отмечает она. Для Злотски рисование наоборот — это изменение отношений в процессе накопления, соединения, пересмотра, стирания и неоднократного перекрашивания, которое размывает наше чувство времени.



МЭТТ ВУДВОРД

[07] Впечатляет уже сам масштаб этих изображений (7,6 × 2,7 м). Сохраняя мягкость и визуальный эффект рисования наоборот, серия работ Мэтта Вудворда Milwaukee Avenue II («Милуоки-авеню II») передает точность, которая лежит в основе архитектурных форм — объектов его графики. На самом деле Вудворд отмечает, что чем больше графитового порошка попадает на бумагу, тем сильнее ему приходится «рвать бумагу, чтобы удалить его». Из-за этого его масштабная работа приобретает объемные характеристики, сближающие ее со скульптурой.



ОЛЕНА КАССИАН

[08] Олена Кассиан также использует порошкообразный графит на майларе. Этим материалам отдается предпочтение, когда художник хочет получить мягкий градиент серого цвета. Кассиан видит это следующим образом: «Готовность этих материалов совершить переход от силы к субтильности позволяет мне исследовать отношения света и пространства, поверхности и краев, движения и атмосферы, языка, понятного эмоциям». Ее работы Fling («Рывок») [а] и Jump. Diptych («Прыжок. Диптих») [b] отличаются масштабностью и образностью, наводя зрителя на мысль о танцорах.

Приблизительно через год после свадьбы нас с женой пригласили на ужин, на котором выступал специалист по вопросам семейных отноше ний и рассказывал о том, как сделать брак успешным. Хотя наш брак был и остается счастливым, мы решили пойти на эту встречу. Приглашенный специалист выступил с замечательной и остроумной речью. Честно говоря, я не пытался запоминать все, что он говорил, лишь отметил для себя кое-какие моменты.

Он объяснял молодым супругам, чем женщины отличаются от мужчин. К примеру, сталкиваясь с трудностями, женщины ищут понимания и утешения, а мужчины ищут решение проблемы. Поэтому и в сложных ситуациях женщины предлагают вам понимание и утешение, а мужчины — решение. Далее он рассказал о том, что мужчины могут думать одно, а женщины другое.



Занятно, что его время закончилось, а он так и не рассказал, как разрешать такие противоречия. Мы с моей молодой супругой отправились домой, где она прорыдала целый час, вопрошая, как же нам строить счастливую семью, когда мы такие разные. Конечно, я тут же предложил ей множество решений.

Отношения графического дизайнера с клиентом во многом похожи на супружеские. Иногда в воздухе витает любовь. Иногда нарастает раздражение. А иногда неминуем развод. Большинство разводов — результат того, что дизайнер думает одно, а клиент другое.

Читая этот раздел, вы можете решить, что имеете дело со специалистом по семье и браку. Я намерен показать вам, как мыслят дизайнеры, а как клиенты, но не собираюсь предлагать вам решения. В какой-то степени сама эта книга — своего рода решение. Однако суровая реальность состоит в том, что готовых решений нет. Тем не менее уже даже то, что вы поймете, чем отличаются клиенты от дизайнеров, поможет вам избежать возможных ошибок. Давайте начнем с того, что покажем, что именно отличает дизайнера от других людей. Вероятно, вы стали дизайнером, потому что испытываете ненасытное желание творить и созидать.

Вы хотите создавать крутые дизайны. Это первый пункт, и он не нуждается в разъяснении.

Вы хотите хорошо зарабатывать, создавая крутые дизайны. В противном случае вы бы выбрали другой вид деятельности.

То есть все довольно просто. Дизайнеры хотят создавать крутые вещи и делать хорошие деньги. Поэтому дизайнеры тратят так много времени, пытаясь внедрить в сознание заказчиков мысль, что они могут сделать что-то крутое. Они разрабатывают сайты с шикарными портфолио. Или издают книги, в которых демонстрируют свои работы. А в моей компании мы даже помещаем изображения из портфолио на обратных сторонах визитных карточек, чтобы сразу было видно, какие крутые вещи мы можем делать. Мы делаем все это, чтобы зарабатывать деньги трудом, который мы любим.

А что нужно клиенту? Мой опыт показывает, что у клиентов пожелания другие.

Доход от инвестиций. Они тратят деньги, чтобы получить прибыль. Обычно клиенты обращаются к услугам графического дизайнера, чтобы больше выручить от продаж.

Хорошо выглядеть в глазах босса. У многих из тех, с кем вы работаете, есть босс или инвестор, который диктует им условия. Клиенты нанимают вас, чтобы вы помогли им хорошо выглядеть в глазах босса или инвестора.

Снять стресс. Клиенты часто пребывают в состоянии стресса, волнения или непонимания того, что нужно, чтобы выполнить проект в области графического дизайна. Они обращаются к вам, чтобы вы помогли им снять с себя этот груз волнения или непонимания. Они просто хотят спать по ночам. Они хотят довериться вам и верят в вашу способность выполнить их проект.

Хорошая сделка. Клиенты выторговывают хорошую сделку. Они хотят заплатить вам как можно меньше. Конечно, не всякий клиент пытается вас надуть, но этого хотят многие.

Взаимоотношения. Большинство клиентов ищут кого-то, кто может решать их проблемы на регулярной основе. Они хотят выстроить взаимоотношения с продавцом так, чтобы им больше не приходилось искать других продавцов.

Хороший дизайн. В некоторых редких случаях клиенты действительно хотят получить хорошую дизайнерскую работу. Но в большинстве случаев они думают о дизайне только как о способе решить ранее названные задачи.
Дизайнеры пытаются продать свои работы. Им действительно нужно продать то, что хочет получить клиент, босс или инвестор. Люди покупают доверие. Люди покупают веру. Люди покупают отношения. Люди покупают лекарства от стресса. Люди покупают хорошие предложения. Если вы можете дать это вашему клиенту, да еще сделаете при этом крутой дизайн, то считайте себя счастливым человеком. И не забудьте ущипнуть себя за руку по пути в банк!

Личность. У таких слов, как единоличный, эгоистичный, явно отталкивающий характер. Но смысл слова личность — это истинная движущая сила, которая наполняет энергией ваш бренд. Вы должны погрузиться глубоко внутрь себя, в свою плоть и кровь, для того чтобы постичь истинный смысл своей Личности. А потом вы должны соединиться с этой личностью — со всем вашим естеством, от сердца до поверхности кожи.

В нашей формуле значение Личности не может быть равным нулю, поскольку никто не в состоянии быть полностью бескорыстным (равно — лишенным собственного «Я»), только мертвые. Но вы можете на самом деле быть очень и очень близки к самоотверженности. Например, как Ганди: скажем, у него это значение — одна десятая. Или вы можете представлять собой другую крайность и быть настолько эгоистичным, что независимо от количества советников не слышать никого, кроме голоса, звучащего в вашей голове. Что-то типа Гитлера. Или, если это для вас слишком одиозно, есть вариант слизнеподобного Джаббы Хатта.

Старайтесь продвинуться к вашей цели как можно ближе. Ганди знал, кем он был: он жил в полной гармонии с самим собой. Компания Nike, к примеру, тоже прекрасно знает, что представляет собой. Будь это какой-либо товар или вид спорта — они также имеют свое ясное и понятное назначение. Неприятности начинаются тогда, когда вы вступаете в противоречие с собой как личностью.



Как корпорация Microsoft, которая взялась выпускать плеер Zune просто потому, что считала себя обязанной сделать это. Или как школьник, который приходит в школу после весенних каникул с прической из фальшивых косичек. Или спортсмены, которые начинают читать рэп (извини, Шакил О’Нил). Вы будете испытывать большее самоудовлетворение в том случае, если останетесь верными своей природе, а не будете поклоняться показному блеску или сложившимся стереотипам.

I. APSCO

Сет подъехал на мини-грузовике, который явно принадлежал его ландшафтной фирме. На одном борту машины красовался большой пластиковый плакат с надписью Echo, совсем как на машинах сантехников и водопроводчиков. Сет выпрыгнул из машины и протянул мне пакет с пятью тысячами долларов. Все двадцатками. Как и руки у Сета, пакет был грязный. Но деньги были чистые.

Я взял у него пакет и понял, что:
1. Теперь я несу за все ответственность.
2. Это все по-настоящему.

— Тебе нужна расписка?
Это было единственное, что я мог сказать.
Сет рассмеялся и сказал командным голосом:
— Отвезешь деньги в APSCO, в Бруклин. Спросишь Большого Фила. Сошлись на меня.



5000 долларов. Это все, что у нас тогда было, наш совместный капитал. Я сказал Сету, что мы превратим эти пять тысяч в пятьдесят миллионов, и он почему-то поверил мне. Бизнес-план, если только его можно было так назвать, предполагал использование наличных для печати принтов на футболках по подготовленным мною шести эскизам. До сих пор все вещи я делал в единственном экземпляре. Для расширения нам была нужна настоящая офсетная фабрика типа APSCO, на которой мы могли бы наладить производство. Мы собирались продавать футболки местным розничным точкам, затем вложить деньги во вторую линию, чтобы начать сотрудничать с более крупными розничными магазинами. Ну а потом дело покатилось бы как снежный ком, верно?

Я изрядно поплутал по линиям метро, прежде чем попал на пересечение Первой авеню и Пятнадцатой улицы в Бруклине. Район представлял собой полупромышленную зону с чередой бетонных коробок, при виде которых в голове всплывали ночные драки из триллера «Воины». Мне здесь сразу понравилось. Как будто я был за тысячи миль от Лейквуда. Я вошел в грузовой лифт и поднялся на четвертый этаж, прослушав все скрипы и свисты механизма.

Стояла середина лета, и было довольно жарко. Я почувствовал сильный запах эпоксидной смолы, пластмассы и красителей. На ресепшене я представился заспанной девушке-подростку. Она указала на сидевшего в одном из углов помещения огромного, выше двух метров, мужчину, который был похож на персонажа из космического мультсериала «Равные Богу». Он говорил по большому и очень шумному мобильному телефону давно устаревшей модели.

На столе у секретарши зазвонил телефон.



— Большой Фил, возьми линию три.
— У меня нет времени ни черта! Пусть ответит Маленький Фил! — рявкнул мужчина.
Он положил трубку и взглянул на меня. Я увидел небольшой пистолет, который был заткнут у него за пояс. Откуда Сет знает таких типов?

Я успел поприветствовать Фила, однако он не ответил, листая свои бумаги. Я снова поздоровался.
— Гм, меня прислал Сет Гержберг, — неуверенно выдавил из себя я.
— Сет? — Фил не отрывал взгляда от своего стола. — Ты принес деньги?
Я открыл пакет, дав Филу заглянуть внутрь. Он кивнул.
— Малыш, ты экраны подготовил?
— Экраны?..
— Ну, пленку. Вы ведь уже разделили все по цветам? — Он положил руку мне на плечо и подвел меня ко входу на фабрику.

Я абсолютно не понимал, о чем он говорит. Он быстро сыпал вопросами, а я все смотрел на его пистолет.
— Сколько единиц ассортимента?
— Ассортимента?
— Ну, видов продукции. Сколько цветов?
— Шесть цветов. Может девять, — сказал я.
— Девять цветов? Попробуй обойтись шестью, малыш, — Фил как будто невзначай дотронулся до своего пистолета.
— Шесть футболок. У меня есть шесть эскизов для шести видов футболок.

Он посмотрел на меня таким взглядом, как будто я выкинул что-то совершенно нелепое. Как будто я сказал: «Эй, не продадите ли мне трубочку клубничного мороженого?» Я был таким наивным. Я ведь ничего не знал об экранной печати, о водных красителях, разделении цветов или точечных полутонах. Я ничего не знал о массовом производстве футболок. Я думал, что весь процесс сведется к тому, что я передам им рисунки с эскизами, а они просто напечатают их на футболках.

Вошел Маленький Фил. Он был намного меньше Большого Фила и выглядел как Боб Оденкерк, комедийный актер из сериала Mr. Show.

— Ты от Сета?
Я кивнул.
— Хорошо. — И Маленький Фил крикнул в рацию: — Боди!

Какое-то существо выползло из-под механизмов. Худой молодой парень, похожий на лысого Билли Коргана из The Smashing Pumpkins. Он выглядел так, будто был рожден на этой фабрике и никогда не видел солнца.
— Боди, введи этого малого в курс дела, — попросил Большой Фил, указывая на меня.

Боди кивнул и повел меня на экскурсию по фабрике. Несомненно, он был прекрасным техническим специалистом, знавшим все производство. Он точно знал, как должен быть отрегулирован каждый узел. Боди должен был стать моим Йодой в обучении искусству разделения цветов.

Я быстро усвоил, что ключ к тому, чтобы рубашки и футболки выглядели ярко и круто, состоял именно в правильном разделении цветов. Каким бы хорошим ни был оригинальный рисунок, при печати с низким разрешением он превратит вещь в дешевку, лишенную всякой привлекательности. Боди и Фил постоянно повторяли мне, что качество рисунка зависит от правильного сочетания в нем цветов.

Я понял, что Боди может помочь мне больше других, поэтому на протяжении нескольких недель я следовал за ним тенью, вникая в тонкости печати на ткани и всего производственного процесса. С учетом полученных знаний я заново подготовил шесть моих эскизов для принтов. Мне чуть не стало плохо, когда я увидел, как Боди вырезает трафареты точечных полутонов на фотопленке. На основе этого трафарета впоследствии изготавливались отдельные экраны для каждого цвета. Это требовало столько времени! Я постоянно спрашивал Боди:

— А нет ли какого-то более быстрого и легкого способа изготовления экранов?
— Нет. Давай теперь ты, — и он протягивал мне резак X-Acto, чтобы я сам резал пленку.



Задняя часть фабрики выходила прямо на канал Гованус. Он был такой грязный и неопрятный. Особенно много грязи скапливалось на заброшенных пирсах. Мне здесь нравилось. Каждый день в обед, точно по часам, можно было выглянуть со второго этажа и увидеть, как полицейские развлекаются с местными проститутками. Они делали это прямо в патрульных машинах. Час дня — и зрелище перед вами. Можно было сверять часы. Мы ели свои сэндвичи, запивали их фруктовыми напитками или чаем и наслаждались шоу. Неудивительно, что Большой Фил носил с собой пистолет.

После недель, проведенных за изготовлением экранов для печати и подготовкой целых гор чистых футболок, все, наконец, было готово для запуска их в производство. Я стоял возле огромной, похожей на осьминога печатной машины и волновался, ожидая, когда первая футболка с рисунком выйдет с линии. Наконец ее сняли с деревянной плиты конвейера.

Она выглядела ужасно.

Последовавшие футболки были не лучше.

Рисунок на них был расплывчатым, сами они — какими-то помятыми. При взгляде на них я ощущал дискомфорт в животе. Ни при каких обстоятельствах я не мог смириться с таким качеством. В другом цехе фабрики, где выполнялись крупные заказы таких клиентов, как Национальная хоккейная лига, я видел готовые футболки с четким рисунком почти фотографического разрешения.

Я понимал, что мы, конечно, не НХЛ. Но я понимал и то, что никогда не пойду на компромиссы в отношении своего дела и искусства. Мои изображения должны выглядеть хорошо. Они должны выглядеть как настоящие.

Я схватил футболку с логотипом хоккейной команды New York Rangers и показал ее обоим Филам.

— Видите это? Почему мои футболки не могут выглядеть так же?
— НХЛ может заплатить за более сложную технологию печати, — сказал Маленький Фил, пожав плечами.
— А ты нет, — закончил предложение Большой Фил.

Пока я мучился с разделением шести цветов, оказывается, можно было добиться разделения двенадцати цветов и осуществить такую печать. Но для этого было мало ума и опыта Боди. Для этого необходимо было найти возможность работать в технологии Serichrome.



Хорошо. Если дело обстоит так, я попытаюсь придумать что-нибудь. И я позвонил в офис компании Serichrome в Даллас. Представитель компании назвал цену пакета: 5000 долларов.

— Пять тысяч? — я старался не показать, что паникую.

Это не оставляло нам никаких средств, чтобы оплатить печать футболок.

— Я не Национальная футбольная лига. Я не Reebok. Наш проект очень важен. Речь идет об искусстве. Вы должны увидеть мои рисунки, и тогда вы поймете, что должны помочь нам! У вас есть студенческие расценки?

— Да, есть, — ответил сотрудник.
— И сколько это будет стоить?
— 5000 долларов.

Я повесил трубку и перезвонил Сету.
— Больше денег у нас нет, — сказал он.
— Эти ребята просто негодяи, — жаловался я. — Чертов Боди! Нам нужен Serichrome.
— Мы печатаем наши футболки в APSCO. Перестань ныть по этому поводу.
— Они убивают мое искусство!
— Разбирайся с этим сам.



Я принял вызов и вновь взялся за Боди, высасывая из него до капли все, что он знал. В конце концов, я овладел всеми тонкостями в разделении цветов. Я обнаружил, что могу повысить разрешение печати на ткани, используя очень утомительную ручную технологию.

Решение состояло в том, чтобы проводить за моим рабочим столом долгие часы, маниакально стараясь улучшить экраны для печати. Для вырезания трафарета на экране применяется специальный резак, который называется squeegee. И я купил себе такой резак — новый, который по размерам был больше, чем у Боди. Я назвал нож «Держись, Боди!» и относился к нему с таким же почтением, с каким шеф-повар японского ресторана относится к своему любимому ножу. Я работал с этим резаком так, словно от этого зависела моя жизнь.

Таким образом я создал рисунок для одной из наших футболок. На фотографии рисунка я тщательно разделял цвета, упорно отделял полутон от полутона. В общем, я умудрился получить восемь цветов вместо обычных шести. Конечно, это были не двенадцать цветов, к которым я стремился, но это позволило мне получить второй телесный оттенок и яркий белый цвет.

Это, в свою очередь, позволило мне создать более глубокие и яркие оттенки красного и заставить заблестеть чьи-то глаза.

Футболка называлась «Мощное зелье». В тот день, когда я закончил печатные экраны для нее и послал их на производственную линию, вся фабрика буквально остановилась, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Пришел даже Большой Фил. На этот раз его ужасный мобильный телефон молчал.

Футболки сошли с производственных панелей и выглядели очень ярко. Я поднял одну из них, как будто это был Кубок Стэнли. Все ахали и охали.

— Эта вещь будет хорошо продаваться, — сказал Большой Фил.



Так оно и получилось. В первое же лето после поступления в магазины было продано 50 тысяч таких футболок. До сих пор эта вещь остается одним из хитов в нашем ассортименте. В течение нескольких лет мы продали около одного с половиной миллиона экземпляров. В тех первых футболках присутствовало что-то от меня лично, поскольку дух Echo пронизывал сами рисунки.

Но несмотря на то, что наши ранние вещи хорошо выглядели и выражали мою концепцию, расширить масштабы их производства не представлялось возможным. Сету оставалось только изобрести клонирующую машину, поскольку без нее я должен был сутками работать над подготовкой к печати каждого нового рисунка. Если только я не ставил целью своей жизни конкуренцию с Serichrome. А я ее себе так не представлял.

Наша первая серия футболок хорошо продавалась даже при среднем количестве цветов, которые могла реализовать APSCO. Но мою личность это не устраивало. А позволить себе единственное альтернативное решение мы не могли. Даже если бы у нас были дополнительные средства на оплату Serichrome, использование этой технологии прибавило бы лишние 12 долларов к розничной цене каждой нашей футболки. Такой цены рынок не выдержал бы.

Необходимо было что-то предпринять.